"Народ мой" №10 (303) 29.05.2003
П А С Х А
Иерусалим привычно называют городом трех религий, и в этом титуловании слышится некий намек на гармонию (или возможность гармонии) в отношениях между общинами, претендующими на духовное наследие Авраама. Но в действительности ни для кого не секрет, что сосуществование евреев, христиан и мусульман является донельзя трудным. Так – везде, а в Иерусалиме, с его заряженной политической атмосферой и настойчивой апелляцией камня к исторической памяти, в особенности.
Много написано о знаменитом “иерусалимском синдроме”, которым обуреваемы в вечном городе незащищенные души. Оборачиваясь порой неудержимым позывом к насилию, этот синдром составляет предмет беспокойства израильских правоохранительных органов, следящих за поддержанием межрелигиозного мира. Но если опасность конфликтов между представителями различных религий осознается всеми и, в целом, успешно нейтрализуется Израилем как гарантом свободного доступа к иерусалимским святыням, то о внутриконфессиональных спорах широкая публика узнает крайне редко. А между тем своей остротой (и потенциальной опасностью) эти споры иногда превосходят устойчивый, но стабильный уровень неприязни, характеризующей отношения между последователями трех авраамических религий.
Православная Пасха стала нелегким испытанием для Натана Щаранского, курирующего теперь проблемы Иерусалима в кабинете Ариэля Шарона. Одной из главных церемоний этого праздника является возжигание свечей от “благодатного огня” в иерусалимском Храме гроба Господня. Пламя его называют “нежгущим”, но на этот раз оно чуть не стало причиной большого религиозного пожара и массового кровопролития.
Первые упоминания о нисхождении “благодатного огня” относятся к IV веку; они встречаются у Григория Нисского, Евсевия и Сильвии Аквитанской. “В Святую Субботу, которая есть канун Пасхи, служба начинается рано и по совершении службы поется “Господи, помилуй!” до тех пор, пока, с пришествием Ангела, возжигается свет в лампадах, висящих над Гробом”, – повествует в данной связи христианский автор. Происхождение “благодатного огня” издавна вызывало кривотолки. Хроники доносят до нас такие, к примеру, свидетельства: “Накануне в храме все свечи, лампады, паникадила были потушены. Еще в недалеком прошлом турецкими властями производился строжайший обыск внутри часовни; по наветам католиков доходили даже до ревизии карманов священнодействовавшего митрополита, наместника Патриарха”. Другой источник повествует: “Надеясь уличить православных в подделке, городское мусульманское начальство расставляло турецких воинов по всему храму, а те обнажали ятаганы, готовые отрубить голову всякому кто будет замечен вносящим или зажигающим огонь”. Израильские власти ведут себя несравнимо гуманнее, и ревизия карманов священодействующего теперь не производится.
Но вот с выбором священодействующего возникают большие проблемы. Территория колоссального комплекса, известного как Храм гроба Господня, разделена между различными христианскими конфессиями: православными, католиками, коптами, якобитами, армянами, эфиопами. Здесь все установлено веками, причем самые незначительные изменения не могут быть внесены без общего (и абсолютно недостижимого!) согласия. Так, Израилю не удается уговорить многочисленных хозяев церковной собственности прорубить второй вход в Храм гроба Господня, что, казалось бы, необходимо для обеспечения безопасности при массовом стечении паломников, которых собирается в Пасху до десяти тысяч человек. Опустошительный пожар 1808 года показал, чем это может быть чревато.
Однако, благодаря различию в календарях, Пасха не празднуется всеми христианскими общинами одновременно, и вопрос о прерогативах при нисхождении “благодатного огня” сводится к противоречиям между православными и армянами. Изначально священодействующим лицом, то есть получателем и распространителем “нежгущего” пламени, считался греческий патриарх Иерусалима. Эта традиция претерпела изменение в последние десятилетия, при патриархе Диодоре, который по состоянию здоровья не был способен забраться в узкую пещеру, где находится “гроб Господень”. Вместо него эту функцию выполнял глава армянского патриархата, а Диодор ожидал коллегу в так называемом приделе Ангела, составляющем часть Кувуклии, небольшого (6х8 метров) сооружения над гробом. Вслед за тем оба священнослужителя выходили с “благодатным огнем” к многочисленным верующим.
Однако с назначением нового православного патриарха (им стал в 2001 году митрополит Ириней, любимец и протеже Арафата) гимнастические возможности греческой церкви существенно возросли. Ириней не захотел довольствоваться совместным священодействием, но и армяне не проявили готовности к уступкам. С их точки зрения, при Диодоре установился новый порядок, который надлежит соблюдать и его преемнику.
В прошлом году это противостояние завершилось отчаянным конфузом. Сошедшие к “гробу Господню” патриархи долго не появлялись наружу. Паломники заволновались, и офицеру израильской полиции пришлось забраться в недра Кувуклии, где он к своему ужасу обнаружил сцепившихся иерархов: предстоятели великих церквей нещадно мутузили друг друга. Попытавшись разнять дерущихся, израильский офицер был исцарапан и пребольно укушен.
Повторение прошлогоднего инцидента могло обернуться массовым насилием, поскольку и православные, и армяне были готовы теперь постоять за свои права. Нетрудно вообразить, чем грозило Израилю это побоище, разразись оно в Пасху, в Храме гроба Господня, на глазах у израильских полицейских, перед объективами многочисленных телекамер. Сначала Христа распяли, а теперь не дают христианам отпраздновать его светлое Воскресенье. Ату их, ату!
В силу своих полномочий Натан Щаранский был должен добиться взаимоприемлемого соглашения между почтенными иерархами, которые год назад грызли друг друг зубами – вполне натуральным образом. Для решения этой задачи проводились переговоры с представителями обеих церквей, но они не принесли результата, и за день до пасхальной субботы Щаранский пригласил в свою канцелярию греческого патриарха Иринея и армянского патриарха Торкома Манугяна. Каждому из них было предложено явиться в сопровождении доверенного помощника и национального консула.
Иреней пришел только с помощником, но когда встреча уже началась, в кабинет Щаранского постучался Гилад Шер, начальник канцелярии премьер-министра при Эхуде Бараке, а ныне – адвокат и активный лоббист греческой православной церкви в Иерусалиме. Армяне были возмущены его появлением, поскольку сами они явились без адвоката. Греки отвечали, что их без Гилада Шера – только двое, а это, понятное дело, дает армянам численное преимущество. Но и Торком Манугян за словом в карман не полез. “Кто вам мешал привести с собой консула?”, – возмутился он.
Ситуация накалялась, и присутствовавшие опасались, что почтенные иерархи, доказавшие в прошлом году, что им все равно где драться, снова сцепятся друг с другом. Ириней кричал, что скорее умрет, чем пустит с собой армянина к живоносному гробу. В кабинете воцарился полнейший хаос, но затем пришедший в себя Щаранский постановил, что останутся по два представителя с каждой стороны – патриарх и его помощник.
Миновала полночь, началась пятница, а переговоры все еще оставались безрезультатными. Понимая, что дело добром не кончится, Щаранский выдвинул на рассвете свой ультиматум: патриархи заключат соглашение на любых условиях, вмешиваться в решение данного вопроса Израиль не станет. Но если соглашения не будет, ситуация в Храме гроба Господня отойдет под полный контроль израильской полиции. На литургию явится тысяча смуглых пограничников, а число допущенных в церковь паломников с обеих сторон не превысит пятисот человек, только официальные делегации. В делегациях, кстати сказать, недостатка не было – российская во главе с Юрием Лужковым, греческая с двумя министрами, большая группа паломников с Кипра и т. д.
После этой угрозы соглашение было наконец достигнуто. С первыми лучами солнца иерархи подписали его в присутствии министра Щаранского и генерал-майора Мики Леви, начальника Иерусалимской полиции. Высокие договаривающиеся стороны обязались не допускать насилия, условившись также о том, что никто не узнает, как они делят между собой священные роли внутри Кувуклии. Обретение “благодатного огня” прошло благополучно, без тумаков и укусов, а главное – без разжигания страстей, грозящих зыбкому миру в городе трех религий.
Д. КОНТОРЕР
|
