Дмитриевский А. А. Церковные торжества на православном Востоке
Нынешнее празднование святого огня при гробе Господнем, - пишет ныне покойный профессор А. А. Олесницкий, - отличается в высшей степени народным характером. Оно исключительно принадлежит Иерусалиму и нигде более не повторяется, точно так же, как не повторялись вне Иерусалима праздники ветхозаветного огня. Зато в Иерусалиме и Палестине этот праздник принадлежит не православному только населению: в нем принимают участие все местные жители, не исключая и мусульман. Семейный очаг немыслим без согревающего и освещающего элемента, а этот последний источается для всей Палестины от святого гроба. Это чувствует все население, и не может не чувствовать, потому что
Палестина питается почти только теми дарами, которые приносятся ей поклонниками святого гроба из Европы. Таким образом, праздник гроба Господня есть праздник счастия и благосостояния страны. Не удивительно, что местные жители имеют целый круг поучительных сказаний о святом огне и его чудесных свойствах, и что в обстоятельствах, сопровождающих освящение огня (в его цвете, яркости и проч.) народ видит признаки счастливого или несчастливого лета, плодородия или голода, войны или мира. Поэтому ко дню освящения огня в Иерусалим стекаются несметные толпы из окрестных сел и городов, жаждущие лично прочитать свою судьбу, начертанную на скрижали святого гроба".
Литанию великой субботы, дня получения благодати святого огня, профессор А. А. Олесницкий называет "торжеством освящения огня при гробе Господнем", и начало появления этого торжества относит ко временам ветхозаветным, к построению соломонова храма в Иерусалиме, когда на приготовленные жертвы пал с неба огонь, который постоянно потом поддерживался священниками. "Если небесный огонь как знак промыслительной заботливости небесного Отца согревал своею теплотою ветхозаветный Иерусалим, то он не мог угаснуть, - говорит названный профессор, - для Иерусалима новозаветного и продолжает доселе утешать собою любящих град царя великого и его святыню. Только свой очаг огонь имеет ныне не среди опустошенных дворов соломонова храма, а в святилище новозаветном, в вещественном ковчеге Нового Завета - гробе Господнем. Как ветхозаветный огонь разгорался особенно во дни великих жертвоприношений, так и новозаветный святой огонь разгорается в день великой новозаветной жертвы, когда воспевается Церковью красное солнце правды, зашедшее во гроб, чтобы воссиять из него светоносным днем воскресения.
Некогда праздник огня при гробе Господнем соединялся непосредственно с пасхальною заутренею, но вследствие некоторых беспорядков, случавшихся при этом торжестве, по требованию местной власти он был перенесен к предшествующему дню".
По своему началу новозаветный праздник огня восходит к первым векам христианства. По свидетельству историка Евсевия, поводом к его установлению послужило чудо, совершившееся при патриархе Наркиссе, когда, при недостатке масла, налитая в лампады силоамская вода была зажжена сошедшим с неба чудным огнем и горела, как елей, во все продолжение пасхальной службы. О древности обычая в Иерусалиме поддерживать неугасимый огонь во святом гробе свидетельствует и знатная западная паломница IV-го века Сильвия Аквитанская. "В девятый же час (что мы называем вечерней), - пишет эта паломница, - все собираются в храм Воскресения, зажигаются все лампады и свечи и делается большой свет. А огонь не приносится извне, но подается из внутренности пещеры, где денно и нощно горит неугасимая лампада, то есть, внутри преграды".
За древность этого обряда может говорить также между прочим и тот знаменательный факт, что доселе во всех храмах православного Востока в пасхальную заутреню, пред началом ее, совершается настоятелем храма раздача молящимся огня, который возжигается от неугасимой лампады за святым престолом. Настоятель, облаченный в светлые ризы, становится в царских дверях с пением стиха: "Приидите, пришлите сеет от невечерняго света и прославите Бога, воскресшаго из мертвых" и, держа зажженную свечу, а архиерей - дикирий, приглашает молящихся возжигать от его огня свои свечи. В практике латинской церкви соблюдается в этот день чин освящения восковых свечей, имеющий несомненно некоторую связь с этим праздником святого огня.
В великую субботу около 9 1/2 часов утра в патриархии совершается полная литургия этого дня в церкви святых царей Константина и Елены. На этой литургии обязательно присутствует патриарх, все архиереи и клирики патриархии и те немногие из богомольцев, которые желали бы приобщиться в этот день святых Христовых тайн. По многочисленным монастырям святого града и в храме Святой Троицы на русских постройках литургия совершается также порану, так как все, не только богомольцы пришельцы издалека, но даже и постоянные обитатели Иерусалима, проживающие здесь многие годы и видевшие уже неоднократно церемонию получения огня в великую субботу, стараются в этот день не сидеть дома, но быть непременно если не в самом Святогробском храме, то, во всяком случае, в местах поблизости к нему. Вся площадь перед храмом, кровли храма, Авраамиевского монастыря, Гефсиманского подворья, храма святого апостола Иакова и прилегающих к нему других соседних зданий в этот день, как и в великий четверток, переполняются народом.
Наблюдать картину неподдельного восторга разноплеменного и разнохарактерного народа, переполняющего Святогробский храм в этот день в первый момент после получения страстно желанной и с великим напряжением нервов ожидаемой благодати святого огня, его возбуждение, доходящее до исступления, для всех верующих и неверующих людей представляет не только весьма интересное, но и единственное в своем роде зрелище. Картина эта трудно поддается описанию обычного пера, но кто ее имел случай видеть хотя бы один только раз, она потом глубоко запечатлевается в памяти на всю жизнь. Не удивительно посему, что в заметках всех путешественников, побывавших в Иерусалиме и имевших случай провести здесь день великой субботы, к какому бы он вероисповеданию ни принадлежал, каких бы убеждений ни держался, непременно одно из первых мест отводится описанию религиозной церемонии этого святого дня.
К сожалению, точного и правильного описания самой литании при получении благодати святого огня мы ни у кого не встречали. Все писатели обращают внимание главным образом лишь на внешние картины повышенного биения народного пульса в этот знаменательный день, а не на самый церковный обряд и его уставную последовательность. Поэтому мы желали бы обратить внимание наших читателей на церковную сторону описываемой церемонии и показать, как далеко современное великосубботнее торжество Сионской церкви отошло от подобного же глубокой христианской древности торжества, изложенного в святогробском типиконе 1122-го года и описанного несколько иначе нашим паломником XII-го века игуменом Даниилом.
И по типикону, и по словам нашего паломника, обряд этот входил в состав чина вечернего великосубботнего богослужения.
В настоящее же время получение благодати святого огня на живоносном гробе Господнем превратилось в специальную святогробскую литанию, не стоящую уже ни в какой связи с вечерним великосубботним богослужением и в слабой степени, лишь некоторыми своими подробностями, напоминающую об этой своей связи в древнее время. Вот как это торжество освящения огня или, как его чаще называют богомольцы, получение благодати святого огня совершается ныне в Святогробском храме. Рано утром в великую субботу вводится внутрь Святогробского храма усиленный наряд турецкого войска, который, по издавна утвердившемуся здесь обычаю, составляет неотъемлемую принадлежность всякого богослужения последних дней страстной седмицы ввиду громадного стечения народа. Войска для поддержания необходимого порядка среди богомольцев и чтобы давать свободную дорогу патриарху и его клирикам, консулам и их свитам, а также участникам литании, расставляются в некоторых местах храма в одну линию, а вокруг кувуклии и от нее по пути до алтаря храма Воскресения - даже в два ряда.
Оставляются свободными от народа лишь дорожки от входных дверей к камню миропомазания, отсюда к кувуклии и до южной двери алтаря храма Воскресения, от кувуклии к алтарю Воскресенского храма и к северной двери его алтаря. Распорядителями в данном случае являются патриаршие драгоманы (лица, назначенные для сношений с правительственными чинами турецкой администрации, греческий и армянский.
Что касается вновь пришедшего в храм народа, то ему предоставляется возможность заполнять в нем все пространство, какое остается свободным, ибо наиболее усердные и живо интересующиеся предстоящим невиданным зрелищем еще с кануна субботы, а иногда и раньше, обрекают себя на подвиг сурового бдения и истинного столпничества из-за опасения потерять с усилиями добытую удобную позицию. Храм к полудню переполняется, в буквальном смысле этого слова, сверху донизу. Богомольцы и зрители занимают не только ложи вверху ротонды, балконы, места на Голгофе и в армянском приделе, но даже все карнизы на окнах и все уступы и углы стен, совершенно не приспособленные в обычное время для зрителей. В это время по всей справедливости можно говорить о храме, что в нем "негде яблоку упасть".
По мере приближения часа, когда должна начаться ожидаемая церковная литания, волнующаяся народная масса становится все более и более нервною, нетерпеливою, и все резче и неблагочиннее проявляет свою религиозную возбужденность. Для сдерживания ее в это время уже не хватает у блюстителей порядка слов убеждений и повелительных запрещений и им нередко приходится прибегать к не соответствующим святости места и торжественности минуты физическим мерам, иногда даже суровым, вплоть до употребления плетки, которою запасаются на этот случай офицеры наряда, кавасы и другие блюстители порядка в храме...
Около 2-х часов пополудни греческий патриарх в сопровождении клириков патриархии и епископов синодалов торжественно шествует в Святогробский храм. Пройдя храм святого апостола Иакова, он направляется прямо через южную дверь в алтарь храма Воскресения, где уже собрались и находятся в ожидании его прихода все иерусалимские клирики. За православным патриархом тотчас же вступают в храм так же торжественно патриарх армянский с своим клиром, абун и клир коптов и иаковитов, занимая в храме принадлежащие им места. Из свиты армянского патриарха отделяются один архиерей, патриарший драгоман и два клирика и из свиты коптского и яковитского абуна по два клирика от каждого вероисповедания, идут в алтарь храма Воскресения и целуют руку православного патриарха - в знак почтения к нему и в силу данных Омаром-ибн-Хатаном и его преемниками привилегий православным грекам, как господствующему вероисповеданию в Святогробском храме. Этим вместе с тем дается знать православному патриарху, что время совершения литании для получения благодати святого огня уже приспело.
Патриарх облачается в белые одежды. С ним одновременно надевают на себя белые же облачения 12 архимандритов и четыре диакона. Из алтаря потом выходят попарно клирики в белых стихарях с 12-ю хоругвями с изображением страстей Христовых и Его славного воскресения, за ними клирики с рипидами и животворящим крестом, далее 12 священников попарно, потом четыре диакона тоже попарно, причем два последних из них пред патриархом держат в руках в серебряной подставке пуки свечей для удобнейшей передачи святого огня в народ, и, наконец, патриарх с жезлом в правой руке. По благословении патриарха, певчие и все духовенство при пении: "Воскресение Твое, Христе Спасе, ангели поют на небеси, и нас на земли сподоби чистым сердцем Тебе славити" идут из храма Воскресения к кувуклии и троекратно ее обходят. После третьего обхождения патриарх, духовенство и певчие останавливаются с хоругвеносцами и крестоносцем против святого живоносного гроба и поют вечерний гимн: "Свете тихий", напоминающий о том, что эта литания некогда входила в состав чина вечернего богослужения. Окончив гимн, духовенство и все участвующие в литании удаляются в алтарь храма Воскресения, а патриарх, став пред дверями святого гроба, при помощи диаконов снимает с себя митру, саккос, омофор и палицу и остается лишь в подризнике, епитрахили, поясе и поручах. Драгоман вслед за тем снимает печати и шнуры с двери святого гроба и впускает внутрь его патриарха, имеющего в руках упомянутые пуки свечей. За ним тотчас идет внутрь кувуклии один армянский архиерей, одетый в священные одежды и также имеющий в руках пуки свечей для скорейшей передачи святого огня народу через южное отверстие кувуклии в приделе Ангела. Близ отверстий кувуклии, по сторонам ее северной и южной, с тою же целью стоят по одному клирику в красном одеянии.
По входе их в святой фоб двери его тотчас же закрываются. Армянский архиерей остается в приделе Ангела близ упомянутого южного отверстия, патриарх же идет дальше, к ложу Спасителя и, преклонив колена, со слезами молится Господу о том, чтобы Он обновил неизреченным Своим благоутробием и светом познания Своего просветил язычников, пребывающих во мраке, и чрез Свое сошествие во ад небесная, земная и преисподняя исполнил бы света; чтобы сей раздаваемый свет от светоносного Его гроба верным послужил даром освящения, исцелением от болезней, демонам - ужасом, и чтобы Спаситель благословил и освятил благочестиво к нему прикасающихся и даровал бы им ходить во свете заповедей Его, как сынам света.
Момент этот, после вступления в живоносный фоб православного патриарха и армянского архиерея, поистине захватывающий и в своем роде единственный. В храме, после невообразимых шума и суеты, воцаряется гробовая тишина. Мысль и взор молящихся устремляются проникнуть в сокровенную глубину этой драгоценной христианской святыни, погруженной во мрак, с затаенным, далеко не суетным желанием хотя бы отчасти приподнять для себя завесу загадочной тайны явления святого огня на тридневном ложе Спасителя... С трепетом и замиранием сердца ожидают все находящиеся в храме вожделенного момента первого появления святого огня из святого Гроба. В томительном ожидании, минуты для них кажутся часами, а четверть часа или двадцать минут горячей молитвы патриарха у ложа Спасителя - даже целою вечностию... Посему лишь только среди этой напряженной тишины с колокольни Воскресенского храма раздастся оглушительный трезвон "во вся тяжкая" и из северного и южного отверстий кувуклии появятся первые пуки свечей с ярко пылающим огнем, который в одно мгновение ока морем разливается по всему обширному пространству храма, как из груди тысяч богомольцев вырывается невольный крик радости и неподдельного восторга...
Каждый из паломников, держа в своей руке связку из 33 свечей, по числу лет жизни нашего Спасителя (чтобы не растерять в толпе эти свечи, их держат прикрепленными к руке на ленточках), спешит в духовном веселии возжечь их от первоисточного света, через нарочито назначенных для сего клириков из православного и армянского духовенства, стоящих близ северного и южного отверстий кувуклии и первыми получающих из святого гроба святой огонь. Из многочисленных лож, с окон и карнизов стен спускаются на веревках подобные же пуки восковых свечей, так как и зрители, занимающие места вверху храма, стремятся тотчас же приобщиться той же благодати.
Пуки свечей, быстро поднимаясь вверх, обливают стоящих внизу горячим воском и осыпают огненными искрами, падающими с их бумажных фитилей. Огонь носится по различным направлениям храма, ниспадает целыми каскадами и извивается змеевидными зигзагами. В одно мгновение, говоря языком церковной песни, "вся исполнишася света: небо и земля и преисподняя". Храм Воскресения и его алтарь с непостижимою быстротою озаряются новоявленным светом, который передается от живоносного гроба.
Восторг богомольцев туземцев, теперь уже ничем и никем не сдерживаемый, не имеет себе предела. Протяжное крикливое "Кирие, елейсон" сменяется радостными восклицаниями о преимуществах веры православной и разнообразными благопожеланиями по адресу всевозможных лиц, к коим теперь всецело направлены народные симпатии. Неистовый стон и крики радости внутри храма передаются наружу уличной толпе, стоящей близ храма, и далеко разносятся по стогнам и закоулкам города. Монахи и резвые мальчуганы феллахи с нарочито для сего приспособленными фонарями разбегаются по разным улицам, чтобы засветить огонь в храмах и домах. Назначенные скороходы отправляются в Вифлеем и лавру преподобного Саввы освященного, чтобы и в этих местах осветить обитателей новым светом. Зажигаются святым огнем костры на площади пред входом в Святогробский храм и по улицам Иерусалима, и ярко пылают весь вечер до пасхальной заутрени, собирая вокруг себя толпы празднично настроенного народа.
При получении благодати от умиления и восторга многие плачут слезами радости, а туземцы, наиболее экзальтированные и возбужденные, святым огнем опаляют себе лоб, голову, руки, грудь, берут его в рот и даже тушат пуки свеч у себя на груди... Долго, однако, эти свечи в руках богомольцев не горят, их обыкновенно скоро тушат особыми бумажными нарочито для сего изготовленными колпачками, наполненными ватою. Это делается с той целью, чтобы сохранить на память о своем паломничестве свечи, имеющие, по народному убеждению, к тому же и силу предохранять от разных болезней и во время сильной грозы. Храм наполняется поэтому удушливым смрадом и густым дымом. В храме воцаряется такая невыносимая жара, что со многими слабонервными и болезненными богомольцами делаются иногда головокружения и обмороки, так что их замертво выносят из толпы на свежий воздух...
Когда первые минуты народного восторга пройдут и ослабеют, из кувуклии появляется усталый и бледный патриарх, имея в руках по пуку горящих свечей, зажженных во святом гробе. Момент этот многими ожидается с нетерпением, и в храме снова раздаются такие неистовые вопли и царит такое возбужденное оживление, что никакие человеческие усилия уже решительно не могут сдержать их.
Пламенные энтузиасты, прорываясь чрез цепь охраняющих проходы солдат или даже вскакивая на плечи богомольцев, по головам их устремляются к патриарху, чтобы поцеловать его руку, край подризника и зажечь свою свечу от огня его свечей, и тут уже для них не страшны ни приклады турецких солдат, ни курбач их офицеров, которыми эти последние, не разбирая ни правого, ни виноватого, помахивая направо и налево, пытаются водворить в храме порядок и спасти от натисков бушующей толпы утомленного только что пережитыми душевными волнениями патриарха. Нередко мускулистые сильные феллахи прямо вырывают патриарха из рук толпы и спешно относят его на своих плечах в алтарь. Здесь клирики приветствуют патриарха с получением благодати и возжигают свои свечи от его огня, если только им не удалось возжечь свою свечу от огня архимандрита скевофилакса (скевофилакс - сосудохранитель, ризничий при дворе царя и патриарха).
Разоблачившись в алтаре, патриарх в сопровождении свиты отправляется в патриархию на отдых. Богомольцы быстро покидают храм, чтобы дать себе отдых от понесенных двухдневных трудов и подкрепиться пищею... Лица у них оживленные, радостные, настроение приподнятое, праздничное. При встречах они поздравляют друг друга с праздником и с получением благодати, бережно неся на русские постройки в фонариках святой огонь, чтобы потом повезти на свою родину и там в храме от него возжечь свечу и приобщить, таким образом, всех своих присных той же духовной радости.
Дмитриевский А. А. Церковные торжества на православном Востоке. Изд. Православного Палестинского общества, 1909 г. Цит. по: Губанов Владимир. Чудеса на Гробе Господнем изд-во "Лествица", М., 1999 г.
|
