- Что брат Иван? - перебил было Алеша, но Митя не расслышал.
-Видишь, я прежде этих всех сомнений никаких не имел, но все во мне
это таилось. Именно может оттого, что идеи бушевали во мне неизвестные, я и
пьянствовал, и дрался, и бесился. Чтоб утолить в себе их, дрался, чтоб их
усмирить, сдавить. Брат Иван не Ракитин, он таит идею. Брат Иван сфинкс, и
молчит, все молчит. А меня бог мучит. Одно только это и мучит. А что как его
нет? Что если прав Ракитин, что это идея искусственная в человечестве?
Тогда, если его нет, то человек шеф земли, мироздания. Великолепно! Только
как он будет добродетелен без бога-то? Вопрос! Я все про это. Ибо кого же он
будет тогда любить, человек-то? Кому благодарен-то будет, кому гимн-то
воспоет? Ракитин смеется. Ракитин говорит, что можно любить человечество и
без бога. Ну это сморчек сопливый может только так утверждать, а я понять не
могу. Легко жить Ракитину: "ты, говорит он мне сегодня, о расширении
гражданских прав человека хлопочи лучше, али хоть о том, чтобы цена на
говядину не возвысилась; этим проще и ближе человечеству любовь окажешь, чем
философиями". Я ему на это и отмочил: "А ты, говорю, без бога-то сам еще на
говядину цену набьешь, коль под руку попадет, и наколотишь рубль на
копейку". Рассердился. Ибо что такое добродетель? - отвечай ты мне, Алексей.
У меня одна добродетель, а у китайца другая - вещь, значит, относительная.
Или нет? Или не относительная? Вопрос коварный! Ты не засмеешься, если
скажу, что я две ночи не спал от этого. Я удивляюсь теперь только тому, как
люди там живут и об этом ничего не думают. Суета! У Ивана бога нет. У него
идея. Не в моих размерах. Но он молчит. Я думаю, он масон. Я его спрашивал -
молчит. В роднике у него хотел водицы испить - молчит. Один только раз одно
словечко сказал.
- Что сказал? - поспешно поднял Алеша.
- Я ему говорю: стало быть, все позволено, коли так? - Он нахмурился:
"Федор Павлович, говорит, папенька наш, был поросенок, но мыслил он
правильно". Вот ведь что отмочил. Только всего и сказал. Это уже почище
Ракитина.

(Братья Карамазовы, Часть 4, КНИГА ОДИННАДЦАТАЯ, Глава IV . ГИМН И СЕКРЕТ)